Как Иван с Тёщей мирился

Иван выглянул в окно и увидел у калитки фигуру в чёрном одеянии, держащую в руке косу.

- Наконец-то! - радостно выдохнул он, - Мама, за вами пришли!

Тёща выглянула в окно, ойкнула и аккуратно упала в обморок.

- Ваня! - Василиса бросилась к Маме, - Ну ты совсем дурак что ли? Ты что наделал?

- Это не я, - хмыкнул Иван, - Она сама.

Выйдя из дома, он направился к калитке. Фигура приветственно помахала рукой.

- Благодарю, - Кощей протянул косу, - Теперь ни травинки вокруг замка.

- Да не за что, - кивнул Иван, - А что за одеяние такое странное?

- Солнечно слишком, не люблю я этого. Ну, бывай. Про собрание-то помнишь?

- Помню. До скорого.

Иван поставил косу в сарай и вернулся в дом. Тёща сидела на кресле с мокрой тряпкой на лбу.

- Сколько это может продолжаться, - пробормотала она.

- Да не расстраивайтесь вы так, Мама, - с сочувствием сказал Иван, - В следующий раз, глядишь, точно за вами придут.

- Всё, - рявкнула Василиса, - Кончилось моё терпение!

Иван с Тёщей испуганно вжали головы в плечи.

- Собирай вещи, Ваня. Будете с Мамой в одном доме жить, пока не научитесь уважать друг друга.

- Я против, - буркнул Иван.

- Тогда я к Царевичу уйду.

- Я тоже против, - сказала Мама, - Но не против того, чтобы ты ушла к Царевичу.

- Уеду и адреса не оставлю, - пригрозила Василиса, - Значит слушайте меня очень внимательно. Ты, Ваня, слушаешься Маму и делаешь всё, что она попросит. А ты, Мама, не пилишь Ваню, не показываешь портреты Царевичей, которые бы мне подошли, и не делаешь вид, будто забыла кто он. Понятно?

Иван с Тёщей переглянулись и нехотя кивнули.

Взяв всё необходимое, Иван грустно посмотрел на жену и пошёл домой к Тёще.

- Это всё из-за тебя, идиота, - шипела она, - Уедет Василисушка и адреса не оставит. Так и буду в этой глуши куковать.

- Давно пора было уехать отсюда подальше, - парировал Иван, - Тогда бы ничего не произошло.

- Пока моя дочь за Царевича не выйдет, никуда я отсюда не уеду! И потом не уеду, буду в царских хоромах жить.

- Дались вам эти хоромы.

Некоторое время они шли молча, но долго Тёща выдержать не могла.

- Вон другие про дочерей зятей рассказывают с гордостью в голосе! А я? Тьфу!

- И вы говорите с гордостью в голосе, - предложил Иван, - Пусть не царских кровей, так ведь Герой, как никак.

- Тоже мне, повод для гордости, - фыркнула Тёща, - Вот ежели бы Богатырём был, другое дело. Но тоже не то.

Иван помахал рукой Лешему, который корчил рожи из кустов.

- Кажется я понял, - сказал он, - Вы Ваську-то за Царевича выдать почему хотите?

- Ради положения в обществе, - честно ответила Тёща, - Все разговоры среди местных обо мне будут. Завидовать станут, может, даже бояться.

- А если Василисе расскажу?

- Она тебе не поверит. Решит, выдумываешь про меня всякое.

Иван согласно кивнул.

- Хитро.

Пару минут он шёл молча.

- Есть идея, - заговорил Иван, - Как сделать так, чтобы о вас все говорить начали.

- Дай угадаю, - усмехнулась Тёща, - Помереть?

Иван сдержал смех, пожалев, что эта шутка не пришла в голову ему.

- Увы, нет. Представьте, если кто узнает, будто к вам Кощей на поклон да за советом приходил?

- Если бы, - мечтательно улыбнулась Тёща, - Простому слуху не поверят.

- Так вы же собираетесь там со своими подругами иногда, - сказал Иван, - А вдруг раз - и пришёл.

Тёща остановилась и пристально посмотрела на зятя.

- И как это сделать?

- Забыли, кто я? - гордо спросил Иван, - И с кем дружбу вожу?

- Опять задумал что-то, - недоверчиво протянула Тёща.

- Честное геройское.

Они подошли к дому и остановились у крыльца.

- Тогда так, - сказала Тёща, - Кощей на поклон да за советом пусть в субботу приходит, как раз у меня соберёмся. Баба-Яга пусть придёт рецепт пирога узнать, позже скажу, когда. И хочу в базарный день на площадь на Змее Горыныче прилететь.

Иван удивлённо присвистнул.

- И тогда вы перестаёте рассказывать о Царевичах и прекращаете все попытки поссорить нас с Василисой.

- Сразу же, - кивнула Тёща, - Глядишь, может быть даже уважать начну, за полезные знакомства.

Она протянула Ивану руку. Тот секунду подумал и пожал её.

- Договорились, - сказал он, - Но пока Василиса сердится, я у вас посижу. А завтра уже со всеми поговорю.