Обычно солдаты всевозможных животных любят. Прикармливают бездомную дворнягу и она, вопреки воплям командира, является на каждое утреннее построение. Прячут в укромном уголке гаражей коробку с котятами, а потом эти пушистые зверюги вырастают и начинают показывать, кто на самом деле хозяин в части. Солдаты любят птиц, рептилий, аквариумных рыбок и даже иногда пауков. Сам видел, как в одной казарме дежурные недели три обходили при уборке паутину в углу. Мол, это ефрейтор Тарантулов, его нельзя беспокоить.
Пожалуй, только крыс солдаты не любят. Потому как крыса – животное подлое, хитрое, несъедобное и противное на ощупь. А ещё покушается на самое святое, то есть крысит солдатскую еду. Хуже замполита, честное слово.
И вот в подвале одной из столовых нашей части завелась крыса. Ну как завелась. Подозреваю, что крысы там всегда были, просто расплодились и обнаглели в край. И однажды произвели на свет особенно крупную и нахальную особь, которая решила бросить вызов людям.
А поначалу то мы думали, что крыса одна. Ну не приучен офицер медицинской службы отличать наглых грызунов по усатым мордам. Но уже потом, после окончания операции «Охота на тигра», собрали показания бойцов и сделали выводы, что либо крыса обладала способностью к мгновенной телепортации, либо их таки было несколько.
Но особенно запомнился нам самый первый противник.
А в те годы в мои обязанности, кроме борьбы с эпидемиями, посевом бактерий на чашки Петри и моральным унижением людей в виде забора материала на бакпосев, входил контроль за санитарным состоянием вверенных мне частей. Потому как положенный в нашу лабораторию по штату врач-гигиенист существовал только в воображении вышестоящего начальства.
Еженедельно, по средам, я вооружался СанПином соответствующего содержания и ехал составлять акт в очередную часть. При этом ощущал полную свою бесполезность, потому как казармы были построены в 1940-е, столовые примерно тогда же и навести там строгий стерильный порядок, как завещала ветхая книжица в моих руках, не представлялось возможным.
Проверять столовые я особо не любил. Огромные мрачные помещения, с высокими потолками, покрытыми неизменной и невыводимой чёрной плесенью в варочных залах. Запах какой-то гадости в холодных цехах, лабиринт подвалов, где хранились всевозможные припасы. Начпроды и наглые тётки-поварихи, безжалостно тырящие сливочное масло и сосиски из солдатского рациона (тоже своего рода крысы, только в человеческом обличии). Была б моя воля, я проверял бы только медпункты, в которых вкусно пахнет спиртом и лекарствами, и юные медсёстры притягивают взгляд. Но ежели столовые не проверять, то они же совсем распустятся и отравят мне весь личный состав. Устроят локальную эпидемию в пределах одной, зато очень большой воинской части. А кого за это накажут? Правильно, мою многострадальную… голову.
Поэтому хожу по столовой пятого городка с местным начмедпункта капитаном Александром в качестве компании, заношу в блокнот нарушения, по мере сил ругаю персонал.
- Паша, у меня к тебе личная просьба, - негромко просит Саша.
- Меня пугает твой заговорщический тон, но вещай.
- Особо прошу дать трындюлей поварихе Ивановой. А то она совсем обнаглела, а живёт в соседнем подъезде и с мамой моей дружит. Мои замечания в свою сторону игнорирует, а ты, вроде как проверяющий карательного органа.
Ох уж эти военные городки в лесах Родины. Все там всех знают, все всем знакомые и родственники.
- А ты чего на неё взъелся? В детстве уши надрала за то, что варенье стырил?
- Да глупая она, как пробка. И готовит с нарушениями! Витаминизацию напитков помнишь, как проводят?
- Ну, в общих чертах, - признаюсь я.
- По инструкции как положено? Дожидаешься, пока компот остынет и только тогда сыплешь в котёл порошок, содержащий витамин С. Потому как от высокой температуры этот самый витамин С распадается и попадает в организмы бойцов в недолжном, непрописанном в нормах количестве. А что делает эта гениальная женщина? Ей, видите ли, неудобно сыпать порошок в котёл. Он, понимаете ли, разлетается и от него она чихает. Поэтому она ждёт, пока компот остынет, потом разводит порошок кипятком из чайника и плескает образовавшуюся взвесь в котёл. И инструкцию выполнила, и чихать не надо. По-моему, решение достойное Кутузова.
- Накажу, - обещаю я Саше. – Только она же сразу поймёт, что это ты её сдал.
- Ничего, отмахаюсь, - вздыхает Сашка. – Ты, главное, заостри на этом внимание.
Заострил. Полная тётка в некогда белом переднике и нетронутом временем чепчике, надетом специально для проверяющего, разохалась, пообещала больше инструкцию не нарушать. При этом она так смотрела на Сашу, что я понимал, что вечером у капитана будет разговор с мамой.
Продолжаем проверку, спускаемся в подвал, а точнее в место хранения корнеплодов. А там, вокруг огромной кучи картошки, сидят бойцы и эту самую картошку чистят. Мирная картина, от которой любой проверяющий должен умилиться.
А я смотрю – рядом с каждым бойцом лежит какой-то предмет, явно к чистке картошки не имеющий никакого отношения. У первого – обломок кирпича, у второго – увесистый камень, у третьего – старый молоток, а у одного так и вовсе почти ядерное оружие. Целая сапёрная лопатка.
- Это что за вооружение? – спрашиваю у сержанта, который процессом управляет. – Для рукопашной с корнеплодами у вас есть ножи, и даже картофелечистки вам Родина выдала. А вам мало? Решили завалить американских шпионов молотками и лопатками?
- Да не американских, а вполне себе своих, - оправдывается сержант, не понявший моих сельскохозяйственных аналогий.
- Своих шпионов? – удивляюсь я.
- Да не шпионов, - как тупому объясняет сержант. – А крысу хотим убить.
- У вас что тут, крысы водятся? – мрачнею я.
- Ещё какие.
И рассказывают мне жуткую историю, про то как месяц назад из тёмного угла выползла им навстречу «во-о-от такенная» зверюга и с самым наглым видом начала уменьшать солдатский рацион.
- А вы что? – спрашиваю.
- Картошкой в неё начали кидать. А этой твари пофиг. Сидит, жрёт.
- Надо было ногой её пнуть.
Засмущались.
- Так боязно что-то. А вдруг укусит.
Ну точно дети. Жители городских окраин, изнеженные приставками «Денди» и импортными жвачками «Турбо». А вот насчёт крысы – непорядок. Я, конечно, врач-бактериолог, и ничего крупнее стрептококка в мою сферу интересов не входит, но попробуй объясни эту простую истину командованию. Паразит на твоей территории? На твоей. Значит и борись с ним своими силами. Ты ж типа санстанция местная.
То, что я целый месяц про крыс не знаю, это, конечно, косяк. Проверяющий должен быть в курсе всех безобразий, происходящих в подвалах столовой доверенной ему части. Особенно с учетом того, что столовая пятого городка находится в шаговой доступности от медроты, а значит от расположенной на первом этаже лаборатории. Ну а как вы хотели? Врач-бактериолог на всю округу один. Он же гигиенист, он же и эпидемиолог. Он же, временами, психолог и рубашка, в которую молодые бойцы жаждут порыдать и пожаловаться на тяготы военной службы. За каждой крысой не уследишь.
Значит будем бороться. Я объявил в медроте операцию «Охота на тигра», подключил к ней пару молодых врачей-офицеров и начал разрабатывать план дератизационных мероприятий. Потому как без планов в нашей службе – никуда.
Помощников я нашёл быстро. Хирурга Вадика припугнул тем, что крыса может кого-то покусать, и тогда проблемы будут уже у него. Укус - это травма? Травма. Значит поимка крысы в интересах хирургического отделения. Терапевта Сашку ужаснул страшным «иерсиниозом», который разносят крысы. И пообещал ему эпидемию этой гадости в части.
Впрочем, они и так бы согласились. Во-первых, друзья хорошие. Во-вторых, скучно у нас в части. До прибытия молодого пополнения ещё два месяца, сидим, мух ловим, зелёнкой картины неприличные рисуем, а я, как обычно, в чашках Петри микровойны устраиваю. Стравливаю кокковые цивилизации с кишечной палочкой. Но почему-то постоянно побеждает банальная плесень, которую я на эти чашки не садил.
Для начала с крысой решили бороться биологическим оружием. Затолкали в подвал Мурку, приказарменную кошку. Зря что ли эта мохнатая мурчалка в неприличном количестве поглощала кусочки от солдатских пайков. Пусть отрабатывает.
Кошка наших благих намерений не оценила. Попав в подвал, взвыла дурным голосом и попыталась сбежать. Но на то мы и офицеры белорусской армии. Втроём справились со страшным хищником и пошли к Вадику в отделение, кровавые раны на руках обрабатывать. И отмечать начало охоты. Кофейком, а не тем, что вы подумали. Мы ж на службе.
В восемь утра всей бригадой были у самого входа в подвал.
- Не станет она её жрать, - с уверенностью городского жителя, видевшего крыс только в зоомагазине, сказал Сашка. – Голову отгрызёт и в угол кинет. Надо сразу найти, а то завоняет.
Мы открыли дверь. Мурка пулей вылетела из подвала, мазанув нас по ногам пушистым боком. В десяти шагах остановилась, обернулась, обматерила нас на чистом кошачьем языке, и следующие дня три никого из солдат к себе не подпускала. На её трёхцветной морде было прямо написано:
- Да вы офигели?!
Поверхностный осмотр подвала показал, что Мурка зря ела свои сосиски. Ни кровавых следов, ни поля битвы, усеянного костями, ни остатков бренного крысиного тела. Зато в углу демонстративная кошачья куча. Мурка показала всё, что она думает, о наших планах применения биологического оружия в «Охоте на тигра».
- Паш, надо её ядом, - предложил Вадик. – Двадцать первый век на дворе. Космические корабли бороздят…
- Не начинай! – огрызнулся я.
- Переходим на стадию химического оружия, - заключил Сашка.
Я вздохнул, мысленно пересчитал наличность в кармане и решил в обед скататься в город, за ядом. Потому как выделять финансы на борьбу с грызунами мне никто не собирался.
Ближе к полудню, слышу по вентиляции – Вадик орёт. А когда хирург орёт, то это всегда интересно. Соревнуясь в скорости с предательницей Муркой, взлетаю по лестнице на второй этаж, в хирургию.
У Вадика в процедурке сидит бледный боец, медсестра Галочка уже бинтует ему голову, и солдат становится неуловимо похож на партизана из творчества советского художника Савицкого.
- Что у вас тут случилось, коллега?
- Да всё крыса твоя, чтоб она сдохла! – вопит Вадик.
И это был молниеносный точный диагноз.
Солдаты, как обычно, чистили картошку к обеду. Один из бойцов заприметил наглую крысу, подбиравшуюся к корнеплодам из тёмного угла. Без всяких рефлексий и без предупреждений подхватил лежащую рядом лопатку и метнул её в крадущуюся тень. А так как в нашей армии чаще учат делать снег квадратным, чем метать лопаты, то боец закономерно промахнулся. Ну как промахнулся. Не попал в крысу. А в товарища с другой стороны кучи попал.
Солдат существо хрупкое и ранимое. Особенно ранимое всяческими железными предметами вроде саперной лопатки. Бойцы испугались и притащили павшего в хирургию. Где матерящийся Вадик и заклеил ему рассечённый лоб пластырем.
- А я тебя предупреждал, - злорадно сказал я. – Вы с Сашкой хихикали, что это, мол, чисто моя проблема. Теперь это НАША проблема.
- Потрынди у меня тут, - огрызнулся Вадик. – Спускайся сейчас во двор. В город, за ядом поедем. Ради такого случая я тебя даже на машине отвезу.
Воистину, нет худа без добра.
В магазине мы закупились какой-то жуткой дрянью, которая по уверениям продавца, убила бы крысу наповал. Вернулись в часть, рассыпали яд в виде белого порошка по полу.
Наутро порошок остался нетронутым. Крыса проявила интеллект и обошла отравленные места, не оставив даже одинокого следа.
Сашка пообещал на выходных съездить в деревню, к приятелю, привезти крысоловку.
- Вези сразу медвежий капкан, - предложил я. – В крысоловку солдаты пальцы сунут – будет только мелкая травма. А капкан, это серьёзно. Это Вадику на полдня работы.
Хирург пообещал убить меня раньше начальства.
К выходным крыса настолько обнаглела, что присутствие солдат, чистящих картошку, её абсолютно не смущало. Наоборот, она выбиралась из своего угла как раз в то время, когда в подвале находились люди. Это был какой-то крысиный эксгибиционизм, честное слово. Грызун словно нарочито игнорировал опасность, вызывал на свою усатую голову проклятия и град снарядов.
Эта наглость её и погубила. Потому что в наряд по кухне заступил рядовой Грицаев.
Мишка Грицаев был человеком без нервов и трепета. Приехал он к нам из какой-то глухой деревни, из самого медвежьего угла Гомельской области. Я потом искал на Гугл-картах его деревню, и, не поверите, не нашёл. А на расспросы о месте жительства, Мишка отвечал уклончиво: «Цераз лес тры километры да Кубаршчыны». А в радиусе десяти километров от деревни Кубаршчына только болота и лес. Загадка. Если не врёт игра «Сталкер», то у них там в лесах водится что-то посерьёзнее наглых крыс. Шуточки про то, что Грицаев по утрам доил кровососов, а в телегу запрягал контроллера, как-то быстро закончились, по той причине, что Мишка в компьютер никогда не играл, совершенно не понимал этого сложного юмора, и никак на него не реагировал.
После того, как Грицаев освоил хитрый механизм унитаза, он превратился в идеального солдата. Все приказы выполнял беспрекословно, быстро и качественно. И, как в том анекдоте, радовался тому, что в армии поднимаются в шесть утра, а не с первыми петухами, как в его родной деревне. По слухам собирался оставаться на контракт.
И вот этому человеку ез нервов попалась на глаза наглая крыса.
Слышу из вентиляции знакомые интонации в голосе Вадика – поднимаюсь в хирургию. Сидит Грицаев, с интересом рассматривает забинтованную руку.
- Кровососа душил? – решил пошутить я.
Миша смотрит на меня усталым равнодушным взглядом, всё своей крестьянской душой смиряясь с тупизной офицерского юмора.
- Ну ладно, ладно, - машу рукой я. – Что у вас тут случилось?
- Хана твоему «тигру», - ответил Вадик.
- Как хана? Мы же только начали.
- Да вот, встретил он на своём пути Грицаева, и это была его последняя в жизни ошибка.
- Миша? Ты крысу убил? Тебе медаль надо!
- Мне бы вместо медали сигарет, - подал голос боец.
- Трындюлей ему, а не сигарет! – рявкнул хирург. – За безмозглость.
И рассказали мне историю битвы. Утром Миша заступил в наряд по кухне и с двумя другими бойцами был отправлен в подвал, с боевой задачей начистить картошки. В ответ на шум и матерные анекдоты, производимые бойцами, из своего угла выбралась крыса. Захотелось ей живого человеческого общения, или решила свой анекдот рассказать – этого мы уже не узнаем. Мишины однополчане, как дети городских кварталов и мамкиных пирожков с визгом разбежались от страшного зверя и принялись издалека метать в него корнеплоды. Мишка оказался твёрже. Пока друзья отвлекали крысу, он подхватил дежурную лопатку, шагнул к зверю и рубанул его по всем правилам рукопашного боя.
- Так чего ты орёшь? – удивился я. – Молодец. Не струсил. И ударил точно.
- Я не поэтому ору, - ответил Вадик. - Этот умник крысу рубанул, решил, что убил и поднял за хвост, чтоб похвастаться добычей перед такими же питекантропами. Или хотел погоняться за товарищами по подвалу, пугая их распотрошённым трупом. А эта тварь очухалась, извернулась и вцепилась ему в руку. Теперь у нас за неделю в части две травмы. Начмед уже вопит как резанный и грозит на меня командиру нажаловаться. И всё из-за твоего «тигра». Ещё и колоть Грицаева теперь буду. Мало ли, что она ему в рану занесла.
- А в медпункт меня положат? – пробубнил Миша.
- Обязательно.
- Эт-т хорошо, - вздохнул солдат и зажмурился в предвкушении медицинского курорта.
Мы с Сашкой пошли на опознание трупа. «Тигр» лежал на бетонном полу, окружённый зеваками, и дожидался заключения врачебного консилиума. Вокруг по полу растекалась лужа жидковатой крысиной крови. Тварь была реально крупной. Жуткой даже в объятиях смерти. Жирная на вид, серая шерсть, оскаленные жёлтые резцы толщиной в две спички. Длинный голый хвост, весь в каких-то шрамах и морщинах. У меня на руках дыбом поднялись волоски. Неприятная дрожь прошла по телу. В принципе, я догадался, почему Мурка решила с ней не связываться. Неизвестно кто из их схватки вышел бы живым.
- Мутант, - выдохнул Сашка. – Я думал, такие здоровые, только в кино бывают.
Я осторожно пнул зверя носком офицерской туфли. Зверь перевернулся на ругой бок, голова на разрубленной шее мотнулась, открывая страшную рану.
- Как он её, - восхитился я. – Тупой и ржавой сапёрной лопаткой. Надо ему в медпункт сигарет отнести. Рубанул же, как Гришка Мелехов.
- Прощай, доблестный враг, - с пафосом сказал Сашка. – Бойцы, найдите какую-нибудь лопату, надо совершить обряд погребения бренного тела.
Крысу хоронили всем нарядом. У забора, за медротой выкопали небольшую могилку, опустили туда тело, придавили обломком армированного бетона. В изголовье воткнули найденный у кустов прутик. Солдаты опустили головы. Один даже кепку с головы стянул. Повисла недолгая, но многозначительная пауза. Из окна хирургии на нас смотрел Вадик и крутил пальцем у виска.
Лишившись своего вожака, крысы попрятались, а потом распробовали рассыпанный по полу яд и как-то быстро отправились в свой крысиный рай. У одной из поварих я таки высеял иерсиниоз и отстранил её от работы до окончания лечения. Потом узнал, что она втихаря всё равно ходила и готовила еду солдатам.
Операция «Охота на тигра» закончилась»
Рассказ из цикла "Тот в цирке не смеётся" из книги "Седьмой пациент".
Автор Павел Гушинец (DoktorLobanov)
Свежие комментарии