Эта история случилась в далёком детстве.
Первый раз я увидел Чапая глубокой осенью. Он был высоким, худым, жилистым, угрюмого вида мужиком в грязном белом фартуке, надетом поверх старой линялой шинели с перешитыми пуговицами и споротыми погонами и с большущей метлой в огромных ладонях, красных не то от воды, не то от холода.
Он был легендой нашего многолюдного двора. Плохой легендой. Так что к встрече с ним я был заранее подготовлен как настойчивыми рассказами и уговорами моих родителей и соседей по квартире, так и страшными историями, рассказанными мне жутким шёпотом моими старшими товарищами по детским играм.
Говорили, что Чапай безумен и запросто может убить, если его разозлить. Рассказывали, что однажды он чуть не разорвал на куски случайного прохожего, который, проходя насквозь наш проходной двор, необдуманно бросил на замлю пустую пачку из-под папирос, и что этот несчастный прохожий, едва лишь увидел перед собой сумасшедшие, немигающие глаза Чапая и поднятую для удара руку с зажатой в ней лопатой, спасся от расправы, удирая со всех ног.
Чапай почти не говорил, а если изредка и открывал рот, то только для того, чтобы произнести что-то очень грубое неестественно громким и нечленораздельным голосом. При этом разобрать его слова было почти невозможно. И это только добавляло страха и отвращения его и без того отталкивающему облику.
Видимо, сообразив это, Чапай вообще перестал разговаривать, став ещё более нелюдимым и диким, чем был прежде.
Нам, мальчишкам, казалось, что он обитает в какой-то тёмной и страшной пещере, где, как сказочный людоед, поедает за обедом несчастных пленников и обгладывает их кости.
Но взрослые как-то обмолвились, что местом пребывания Чапая была крохотная комнатушка в дальнем конце двора, на первом этаже, вход в которую никогда не запирался.
Чапая страшно, до инстинктивного ужаса боялись все дети, независимо от возраста, и всерьёз опасались взрослые. Даже наш сосед по квартире, двухметровый рыжий дядя Володя, работавший водителем грузовика.
Дядя Володя был силён, как слон и толстокож, как носорог, говорил он, как правило, пересыпая свою речь такими словечками, что нас, детей, в его присутствии немедленно отправляли с глаз долой, чтобы не прислушивались.
Именно Володя сказал мне когда-то, назидательно подняв вверх здоровенный палец:
- Увидишь во дворе Чапая - держись подальше от него, понял? Он контуженный! Убьёт на х..р, и ничего ему не будет! Так что не связывайтесь с ним, пацаны, ни в коем случае!
Что такое "контуженный", я не знал, но рассудил, что это то же самое, что и псих, поэтому слова дяди Володи запомнил крепко.
Увидев Чапая с безопасного растояния, я сразу понял, что все разговоры о нём были справедливы.
Долговязый, костистый дядька 50-55 лет, со злым, сосредоточеным выражением на худом лице, как автомат, не зная ни минуты передышки, орудовал попеременно то метлой, то лопатой, очищая двор от первого, свежевыпавшего снега.
Он не смотрел по сторонам, не прерывался на перекур, только с характерным громким шуршанием фанеры об асфальт возил туда-сюда свою огромную лопату, сгребая в сторону снег и последние пожухлые листья.
Смотреть на него было жутковато, поэтому я быстро миновал опасное место и вскоре забыл о нём.
Наступившая вслед за этим зима только укрепила во мне неприязненые чувства к Чапаю. А вскоре эти чувства, как и у остальных мальчишек, переросли в горячую детскую ненависть. Мы не могли сделать во дворе буквально ничего: ни слепить снежную бабу, ни покататься на фанерке с высоченных сугробов, ни даже поиграть в снежки!
Появлявшийся как из-под земли Чапай с жутким лицом и угрожающим рычанием обращал нас в немедленное бегство, а наши снежные сооружения оказывались немедленно разрушенными до основания. Мы с рёвом бежали жаловаться домой, но взрослые лишь успокаивающе повторяли нам всякий раз одно и то же:
- Ребята, да плюньте вы на него! Больной человек, что с ним сделаешь? И держитесь подальше от греха! Чёрт с ним!
Однажды родители не выдержали, наконец, наших жалоб, и в жилконтору отравилась настоящая делегация из нескольких пап и мам с категорическим требованием убрать Чапая из нашего двора.
Пожилая техничка со вздохом выслушала все жалобы и нехотя ответила:
- Да знаем мы всё, знаем! Тяжёлый он человек, а где взять другого? Мы его уволим, а кто работать будет, вы сами? Через неделю двор снегом занесёт по самую крышу, сами же жаловаться будете! Поговорю я с ним, поговорю! - примирительным тоном заключила техничка, - попытаюсь обяснить ему, что смогу!
С тем родители и вернулись домой.
Но то ли техничка не говорила с Чапаем вообще, то ли так и не смогла ничего ему объяснить, но в нашей жизни ровным счётом ничего не изменилось.
Однажды мы построили роскошный снежный дом, потратив на это несколько дней. Мы лепили и складывали снежные кирпичи, поливали их водой, которую специально таскали из дома в банках и бутылках, чтобы придать сооружению требуемую твёрдость и терпеливо складывали кирпичик за кирпичиком, пока ледяной дворец не достиг нужного размера. Завершив строительство, мы залезли туда всей стайкой, безмерно гордые своим творением, но не успели перевести дух, как услышали и почувствовали сильнейшие удары снаружи, при этом настолько мощные, что сверху, прямо на наши головы посыпался снег и куски льда, из которого мы смастерили крышу.
Едва выбравшись наружу, мы с ужасом и отвращением увидели Чапая, который огромной лопатой пытался развалить наш дом до полного основания.
Отойдя в сторону, мы с бессильной яростью наблюдали, как проклятый дворник, ловко орудуя лопатой, а потом и ломом, за несколько минут сровнял наш замок с землёй, потом быстро сгрёб весь оставшийся снежный мусор в сторону и, плюнув на землю, ушёл, даже не посмотрев при этом в нашу сторону.
Мы с рёвом побежали по домам, но родители опять только пожали плечами и повторили:
- Вы же знаете, что он больной! Ну так что удивляетесь? Плюньте и забудьте! Новый построите, ещё лучше!
Хотя я хорошо запомнил, как мать, выразительно посмотрев на отца, негромко сказала:
- Надо что-то делать! Эта сволочь совсем рехнулась, ребятам проходу не даёт!
Но ничего не изменилось и на этот раз. Всё продолжалось по-прежему.
Полной противоположностью Чапаю было другое существо, благоразумно избравшее своим убежищем противоположный от дворника конец двора. Оно обитало прямо в нашей парадной, а точнее - рядом с ней, в окошке небольшого подвальчика, бывшем когда-то наглухо замурованным и частично разрушившемся от времени.
Существо называлось Нюськой. И было белой с рыжими и чёрными подпалинами беспородной дворовой кошкой, на редкость смышлёной и компанейской.
Она была необычайно дружелюбна и умудрялась прекрасно ладить со всеми жильцами, нисколько не поступаясь при этом своей независимостью.
Инстинктивно чувствуя хорошее отношение к своей персоне, Нюська позволяла себе разные невинные кокетства, с удовольствием поощряемые всеми нами.
Например, рано утром, когда взрослые собирались на работу, а мы в школу, она могла запросто усесться на лестничной клетке напротив какой-нибудь двери и терпеливо ждать, пока кто-нибудь не выйдет наружу, чтобы немедленно, глядя снизу вверх на человека своими невинными глазами, печально мяукнуть, намекая, что она проголодалась и нуждается в небольшом кусочке чего-нибудь вкусного, что сразу же и получала вместе с непременным ласковым сюсюканьем сострадающего жильца. Интересно, что гладить себя Нюська никогда не позволяла, интеллигентно уворачиваясь от таких попыток, но не отходя слишком далеко, чтобы нечаянно не лишиться завтрака.
В другой раз Нюська могла внезапно вылезти и своего подвала и как бы нечаянно потереться об ноги человека, возвращающегося с работы, ласково и очень искренне при этом мурлыкая.
Хитрая кошка не сомневалась, что её манёвры будут непременно вознаграждены кусочком колбасы, варёной рыбы или, в самом скверном случае - комочком свежего фарша на газетке рядышком с её окошком в подвале.
Доходило до того, что, не видя Нюську день-другой, жильцы начинали с тревогой спрашивать друг друга и выяснять, кто, когда и чем кормил кошку последний раз.
Поэтому, во избежание недоразумений, около Нюськиной норки всегда лежало на газетке что-то вкусное и свежее вместе со старым блюдечком, всегда наполненным молоком.
Мы, мальчишки, обязаны были следить за тем, чтобы Нюськино угощение всегда было на месте и сразу давать знать взрослым, если еда оказывалась съеденной. Избалованная нашим вниманием кошка жила, не ведая никаких забот.
Как и полагается симпатичным особям женского пола, она была не прочь по весне покрутить хвостиком и однажды докрутилась до того, что не смогла, как обычно ловко пролезть в свой подвал через узкий разлом в кирпичах. Она уселась перед тёмным отверстием и сокрушённо уставилась на него, никак не понимая, почему это оно вдруг стало таким маленьким.
- Ребята, вы теперь нашу Нюську не обижайте!, - сказала с улыбкой соседка по подъезду, увидев Нюську сидящей около своего жилища в расстроенных чувствах, - она скоро будет мамой, надо её беречь и охранять! Нюсенька, иди сюда! Иди, моя хорошая!, - приторным голосом запричитала соседка, обращаясь к кошке.
Та лениво подошла к женщине и потёрлась об её ноги, привычно мурлыкая и вопросительно глядя снизу вверх.
- Ну-ка, мальчики, помогите ей, сделайте ей проход пошире, пропадёт же животное! - обратилась к нам соседка.
Пыхтя от усердия, мы расковыряли кошкин лаз. Нюська в это время с выражением страдания и скорби поедала кусок сосиски, положенный перед нею на асфальте.
Поев, она протиснулась в свою норку и там затихла.
А через некоторое время произошло то самое событие, которое резко изменило и Нюськину жизнь, и нашу, и многих других обитателей нашего двора.
Выйдя как-то днём во двор, я услышал громкое собачье гавканье, переходящее в захлёбывающееся рычанье.
А подойдя поближе, с удивлением увидел огромную собаку, буквально разрывавшуюся от лая и глядящую при этом наверх, на нижнюю ветку одного из тополей, окружавших наш чахлый скверик. На ветке свернувшись в клубок и вытаращив испуганно-недоумевающие глаза, сидела наша Нюська. Слезать вниз она явно не собиралась. Вместо этого Нюська лениво шипела на глупое животное внизу, под деревом.
Собака перешла на хрип. Нюська ещё разок прошипела, а когда увидела меня - жалобно мяукнула, и я уже было собрался бежать за подмогой к взрослым, чтобы выручить Нюську из беды, но внезапно услышал шаги за спиной, обернулся и с ужасом увидел Чапая, державшего в руках огромную ивовую метлу на длинной палке.
Не обращая ни на собаку, ни на меня ни малейшего внимания, Чапай приблизился к дереву и что было мочи протянул руку с зажатой в ней метлой прямо вверх, явно намереваясь сбить Нюську с ветки, за которую та цеплялась изо всех сил. Кошка, увидев перед своим носом здоровенный грязный веник, отчаянно зашипела и, пятясь назад, отодвинулась от метлы насколько это было возможно.
Тогда Чапай, с кряхтением взгромоздился на узенькие металлические перила, окружавшие скверик, и снова вытянул вверх свою метлу. И снова не дотянулся.
Я с замиранием сердца следил за его манипуляциями, не забыв отойти на безопасное расстояние.
Чапай слез с перил, выругался и ушёл. Нюська продолжала сидеть на своей ветке, вцепившись намертво в дерево всеми лапами, перепуганная до смерти, и жалобно пищала тоненьким голоском.
Но не успел я сообразить, что делать дальше, как уже увидел Чапая, возвращавшегося к нам со стремянкой на плече.
Он подошёл вплотную, приставил лестницу к дереву и медленно, кряхтя и тяжело дыша, поднялся на самую последнюю ступеньку. Бедная Нюська очевидно тоже поняла, что ей не укрыться, и в испуге вытаращила глаза и встопорщилась, с явным ужасом наблюдая протянутую к ней длинную костлявую руку.
Наконец, дворник ухватил онемевшую от страха кошку за шиворот и рывком сдёрнул её с ветки. Я зажмурил глаза и чуть не заревел от бессильной злости и обиды.
А когда открыл глаза - Чапай уже уходил прочь, унося стремянку на плече и даже не оглянувшись. Нюськи нигде не было видно.
Огромная собака, прекратив лаять, обескураженно захлопнула пасть и побежала прочь.
А я бегом устремился домой, где, давясь от ужаса, рассказал о том, что случилось только что прямо на моих глазах.
Взрослые решительно возмутились.
Случай с Нюськой переполнил чашу всеобщего терпения, и женщины, едва мужья вернулись домой с работы, потребовали немедленных действий.
Прощать Чапаю нашу Нюську они были ничуть не намерены.
- Сделайте что-нибудь! Вы же мужчины! Ну сколько ещё это может продолжаться? Снчала ребятам не давал покоя, а теперь и за животных взялся, подлец!
Наших соседок охотно поддержали все жильцы сначала подъезда, а потом и всего дома, едва история о Нюськиной одиссее распространилась по остальным квартирам и этажам.
В итоге несколько мужчин, возглавляемых нашим дядей Володей, как главной ударной силой, вздохнув, направились в дальний конец двора, к логову Чапая, получив наказ не возвращаться, пока в этом деле не будет поставлена точка раз и навсегда.
Зная безумный характер Чапая, мужчины запаслись кто чем, на всякий случай. Мы остались ждать дома под всхлипы собравшихся соседок, от души жалевших несчастное животное и проклинавших выжившего из ума Чапая, на чём свет стоял.
Ждать пришлось долго. Дядя Володя появился лишь часа через два, хмурый и расстроенный. Он зло посмотрел на ожидавших женщин, тяжело уселся на табурет, с готовностью освобождённый для него, и устало выдохнул:
- Выпить есть чего?
Кто-то из соседей немедленно принёс из комнаты початую бутылку "Московской".
Дядя Володя налил стакан до краёв, медленно выпил его, как воду, мелкими глотками, вытер рот тыльной стороной огромной ладони
и, оглядев собравшихся, укоризненно сказал:
- Ну что, послушал я вас на свою голову? Сплетницы чёртовы! - выругался он, адресуясь к женщинам, не сводившим с него глаз. - жива ваша кошка, жива, не переживайте!
Скоро увидите!
Потом он с трудом поднялся с табурета и, не говоря ни слова, ушёл к себе в комнату. Испуганная жена поспешила следом.
Все разошлись, ничего не понимая, но успокоенные хотя бы тем, что с Нюськой ничего дурного пока, вроде, не случилось.
А ещё через некоторое время, когда все мы по обыкновению сидели на кухне, в дверь позвонили.
Мы открыли и онемели от удивления. На пороге стоял Чапай. Он не стал заходить в квартиру, а только громко и нечленораздельно проревел:
- Володя где?
Дядя Володя вышел из своей комнаты, увидел Чапая и вдруг неожиданно дружелюбно и даже как-будто извиняясь, ответил:
- А, дядя Ваня, это ты? Мы сейчас!
И обращаясь к нам всем закончил:
- Одевайтесь быстро, пойдёмте вашу Нюську смотреть!
Мы оделись как по команде! И хотя детям было приказано оставаться дома, мы естественно не могли удержаться.
Всей группой из примерно семи-восьми взрослых и нас, пацанов, мы торопливо пересекли двор и оказались перед дверью в таинственное логово жуткого дворника.
Чапай распахнул жидкую дощатую дверь и пропустил всех в малюсенькую практически пустую комнатушку, где ничего не было, кроме стола, железной кровати и круглой печки, наполовину вмурованной в стену. У печки стоял Чапаевский инвентарь: лопаты, лом, скребки и мётла, аккуратно составленные вместе. Pядышком стояла и знакомая мне стремянка.
Угол комнатушки был завешен старенькими линялыми ситцевыми занавесками. Чапай аккуратно раздвинул занавески, и мы увидели за ними большую картонную коробку. А в коробке, полностью равнодушная ко всему окружающему лежала Нюська. Рядом с ней копошились пять или шесть крохотных котят, которые смешно тыкались в Нюську мордочками. Там же, в коробке, стояла мисочка с молоком и лежала на блюдечке сметана.
Увидев нас, Нюська открыла глаза, а Чапай осторожно протянул руку и очень бережно, как ребёнка, погладил кошку. И Нюська к нашему неимоверному изумлению, вдруг лизнула ему руку, а потом снова закрыла глаза.
Чапай с опаской взглянул на нас, убедился, что мы всё видели, тихонько задёрнул занавески и выжидательно уставился на всех собравшихся, не говоря ни слова.
- Уходим, дядя Ваня, всё! Уходим! - сказал Володя и обращаясь к нам, шёпотом добавил - пошли!
Мы все вышли на улицу, ничего не понимая в произошедшем.
И по дороге домой узнали всё остальное.
Когда наши мужики в первый раз пришли к Чапаю, они прямо с порога скрутили его вдвоём или втроём, опасаясь, как бы бешеный дворник не кинулся на них с ножом или топором.
А скрутив и переведя дух, высказали ему всё, что накипело. И спросили о Нюське!
Чапай сначала ничего не понимал и зло таращил на незваных гостей свои безумные глаза. А когда понял - вдруг успокоился.
И показал на кровать в углу комнатушки. Там, свернувшись в клубок, спала Нюська.
Потом он осторожно полез под эту кровать, достал старый деревянный чемодан и показал им фотографию. На ней были женщина и девочка лет 5-ти.
- Это моя жена и дочка, Лиза, - объяснил им Чапай.
Они жили здесь, в этом доме, до войны. Потом Чапай ушёл на фронт. Потом началась блокада. Жена и дочка попали под артобстрел и погибли на месте.
Чапай ничего не знал об этом почти до самого конца войны. Он вернулся домой после ранения в 1944 году. В их квартире жили другие люди.
Чапай обратился в райисполком, сказал, что не хочет жить нигде больше, только здесь. Раненому солдату предложили работу дворника. Он с радостью согласился. После сильной контузии он почти оглох и работать где-то ещё не мог всё равно.
Так ему выделили эту комнатушку. В ней он и прожил все годы с тех пор.
Объяснив с трудом всё это, Чапай встал перед кроватью с угрожающим видом, загораживая собой Нюську.
- Мне, б..дь, стало так стыдно, - сказал дядя Володя, продолжая свой рассказ, - что я не знал, куда глаза деть!
Остальные мужики тоже сконфузились и смущённо топтались в комнатушке, не зная, как выйти из этого положения.
И тогда Чапай достал бутылку водки, разлил её по стаканам и молча предложил собравшимся.
Все выпили.
- Её не отдам! - проревел Чапай, показывая на спящую Нюську, - у меня будет жить! Она пузатая, скоро котята будут! Я позову! - закончил он.
Мужики извинились, поблагодарили за угощение и стали собираться к выходу. Чапай был очень рад. Он понял, что кошку у него не заберут.
Больше его ничего не интересовало.
- Так что, ребята, не обижайте его, ладно? - обратился к нам дядя Володя, заканчивая этот рассказ - хороший мужик этот Чапай.
Мы с неохотой согласились и с удивлением заметили, как внимательно слушавшие Володю женщины вдруг ни с того, ни с сего, не сговариваясь, вытерли глаза.
И мы вернулись домой.
Вот так закончилась эта история.
Скоро Нюська стала опять появляться в нашем дворе, совсем, как раньше. Только теперь она была не худой и бездомной, а упитанной и важной домашней кошкой, и никаких фамильярностей с нами она себе больше не позволяла, безоговорочно признавая из всех людей только своего нового хозяина.
Всё осталось по-прежнему. Чапай всё так же чудил у нас во дворе и, как и раньше, гонял нас безо всякой жалости.
А мы с удивлением для себя заметили, что совсем перестали на него злиться.
И не понимали сами, почему.
Наверное, мы просто подросли.
(c) Ехидный Douglas
Свежие комментарии