Служил я в санитарно-эпидемиологической лаборатории в одной из частей синеокой. Сижу как-то вечером, перебираю бумажки, готовлюсь к низкому старту на электричку, чтоб наконец-то домой ехать. А тут звонит на столе «военный телефон».
- Привет.
«Привет» по военному телефону – это либо Сашка – начальник пятого медпункта, тогда всё в порядке, может, позовёт чай пить. Либо Виталик – хирург со второго этажа, что уже слегка подозрительно. Либо Серёга – дерматолог из медроты – тогда точно трындец. Этот просто так звонить не будет. А голос не узнать – трубкой «военного» телефона в случае чего можно отбиться от полуроты китайцев, а вот с основными функциями у неё плохо.
- Ты кто? – в лоб спрашиваю я.
- Сергей.
«Ну бли-и-ин». До электрички полчаса.
- Вы ошиблись номером, - говорю. – Пи-ик, пи-ик, пи-ик.
- Тут проблема, - игнорируя моё пиканье, бормочет дерматолог.
- Абонент временно недоступен.
- Какой абонент? Я тебе по внутренней связи звоню.
Нет, никак не отмазаться.
- Ну что у тебя?
- Зайди в кабинет. Тут какие-то подозрительные солдаты пришли.
- Опять с гонореей? – ужаснулся я. – Тогда смотреть не буду. Марину Фёдоровну позови. Ей приятнее будет.
Пару месяцев назад солдаты из второй казармы сходили в самоволку через забор части, где их поджидал приятель, подцепивший вдоль дороги каких-то весёлых девиц. Защитники Родины весело провели время, зато мы с Серёгой потом написали кучу объяснительных бумажек, откуда у нас в части гонорея.
- Ты приходи, - потерял терпение дерматолог. – И давай быстрее, до электрички полчаса.
Как будто я не знаю.
Рысью мчусь в отделение. Сидят два красавца – ефрейтор и сержант. Обувь снята, штанины закатаны до колен. Рядом с ними на корточках целый консилиум и офицерское собрание в одном лице. Виталик-хирург, Серёга-дерматолог, ещё и начмеда до кучи позвали, целого майора Грекова.
Солдаты млеют. Такого внимания к их ногам ещё никогда не было.
- Товарищ майор! – я тяну руку к пустой голове.
- Садись рядом, - машет мне начмед. – Думать будем.
Сажусь. Смотрю на ноги солдат. Ноги покрыты красноватыми точками и бугорками, везде следы расчёсов, полоски подсохшей крови.
- Пчёлы что ли покусали? Или муравьи?
- Ты смотри, - удивляется начмед. – Сразу говорил – Пашу надо звать. Сразу две версии. А вы тут тупите. Особенно Виталик – резать, резать.
Бойцы испуганно спрятали ноги под стул.
- А ну назад! – рявкнул начмед.
За лесом зашумела подходящая к станции электричка. Мы с Сергеем обменялись тоскливыми взглядами. Домой сегодня попадём поздно.
- Бойцы, на полигоне были?
- Никак нет! – синхронно мотают головами защитники Родины.
- Пчёлы, осы кусали?
- Тоже нет.
Рассказывают, что проснулись позавчера в казарме, а ноги уже покусаны. Чешутся – сил нет. Терпели, пока стало уж совсем невмоготу.
- Чесотка? – робко предполагает Сергей.
- На ногах? – поднимает брови начмед. – Ну ладно бы у одного – нетипичная форма. Клещи-извращенцы. Но у обоих. Нет, тут думать надо.
Надо думать – это мы сегодня вообще домой не попадём.
- Пошли в казарму, - командует начмед.
Пошли. Смотрим. Казарма как казарма. Гулкое огромное помещение с рядами аккуратно заправленных коек. Полоски на одеялах – в одну линию, углы на подушках смотрят строго на запад – туда, куда в случае чего наступать будем. Из своей комнатки выходит дежурный офицер.
- Александр Васильевич, здравия желаю. Молодёжь, здорово. Какими судьбами такая комиссия? Ещё и эсэсовца с собой привели (это он про меня). По поводу солдат наших?
- А зачем же ещё, - вздыхает начмед. – Рассказывай.
- А нечего рассказывать. Всё, как обычно. Прибыли они в часть с месяц назад.
При поступлении у медиков замечаний не было. Что-то серьёзное?
- Пока не знаем. Где их койки?
Дежурный показал. Обычные койки. Четыре металлических ножки, между ними сетка. Матрас, простыня, одеяло. Начмед ковыряется в белье, мы смотрим на него.
- Ага, - майор делает быстрое движение, хватает кого-то пальцами. – Вот ты, сучёныш! Михалыч, со склада что-нибудь получали?
- Так только позавчера зампотыл приказал новые одеяла выдать.
- Поздравляю, господа офицеры. У нас – клопы! – как-то даже радостно сказал начмед.
И показал медкомиссии копошащуюся чёрную точку на пальце.
- Клоп постельный, вонючий. Начсклада бить будем?
Бить не стали. Выдернули из дома, где он уже сменил форму на треники с вытянутыми коленками, открыл бутылку пива и залил горячие пельмени майонезом. А нечего! Мы что тут должны, одни отдуваться. Полезли склад смотреть. Честно говоря – клопов больше не нашли, но откуда ж им ещё взяться.
На следующее утро казарму переселили. Закрыли окна, начмед достал из закромов запасы ядовитого советского дихлофоса и прапора щедро залили пол.
Параллельно из гаража выкатили жуткую древнюю конструкцию. Огромный котёл с печкой, на четырёх колёсах. Залили в котёл воды, растопили печку и принялись парить матрасы. По моему мнению, дихлофоса было бы достаточно – клоп, это всё-таки не чесотка, но начмед решил подстраховаться. На складе тоже творился клопиный геноцид. Начсклада ходил бледный, командир вызывал его на ковёр.
Неделю после мероприятия я начинал своё утро, приходя в казарму и опрашивая солдат на предмет новых укусов. Мне радостно показывали расчёсанные пупырышки от комаров, распухшие натёртые лодыжки с мозолями, грибок на ногтях. Но клопов, к счастью больше не показали. Ноги перестали сниться ещё через неделю.
Начсклада – гад, я из-за него с женой поругался и два дня на диване спал.
© Доктор Лобанов (Павел Гушинец)
Свежие комментарии