Плавно скользя по воде, подошел и замер с ювелирной точностью у причала, сторожевой корабль N. Швартовы, прочно закрепленные на причальных кнехтах, временно прекратили безбрежные странствия корабля. Постепенно смолкал шум ходовых механизмов, брошены сходни, корабль, словно конь после дальнего перехода получил передышку, чтобы по сигналу вновь уйти в просторы морей и океанов. Офицеры и мичмана сбегали по сходне, молодцевато отдавая честь флагу, спеша обнять жен, детей, любимых, ожидавших на причале. А кто то просто торопился в кабак, дать отдохнуть душе и телу от штормов, вахт и боевых тревог.
На швартовом канате появился огромный рыжий кот, С изяществом присущим семейству кошачих, он на полусогнутых лапах быстро спустился на причал, и усевшись на кнехте, задумался «Куда идти», Скупое северное солнце освещало причал, и кот на кнехте казался кусочком этого светила, только в темную полоску. Заматеревший, просоленный водами Атлантики, он был мало похож на того кота, которого когда-то подобрал корабельный медик ст, л-т Пономаренко.
Это я, корабельный кот Фрол.
Уловив чутким ухом нестройное кошачье пение со стороны жилых массивов, я твердым шагом двинул в нужном мне направлении,
Она сидела на тонкой ветке невысокой березы, Белая, пушистая, с печальными персидскими глазами.
А под деревом, вульгарно подвывая, словно истуканы, сидели пять- шесть котов, похожих на бичей. Увидев меня, они встали, и ощетинившись, заорали еще громче. Особенно разрывался лохматый, со сбившейся в колтуны шерстью черный кот, по всей видимости бывший у них за главного. Мне не ведом драки страх. С корабельными крысами и не такое видали. Драка получилась короткая, как торпедная атака. Еще не опустились на землю клочки черной шерсти, а котов уже и след простыл. Лишь удалявшееся прерывистое мявканье, типа «Мы еще встретимся!». Да легкая царапина под глазом напоминала о короткой схватке.
Спустившаяся с березы белокурая красавица, доверчиво тиранулась о мой бок, и нежно лизнула рану под глазом, положив свою лапку мне на шею. Вот она- любовь с первого взгляда! Какие песни пел я в эту ночь! Какие ей рассказывал рассказы! В песнях были слышны и штормовые ветра, и удары волн о корабль, и тоска морского кота о твердой суше, где нет тошнотворной качки.
Я рассказывал ей, как меня, чуть не смыла за борт волна, и как вцепившись в пеньковую бухту, чувствовал, что вот-вот оторвутся когти. И, как меня, полузахлебнувшегося, спас ст. л-т Пономаренко. И как любят и ценят меня на корабле. Даже суровый старпом один раз почесал меня за ухом. А на просьбы с других кораблей одолжить кота-крысолова, все получали решительный отказ. Она слушала меня с полуоткрытым ртом, иногда касаясь моей мощной шеи лапой, нежно проводя щекой по моим усам.
А потом… Потом, я под утро возвращался на корабль, взобравшись никем не замеченный по швартовам. Я скучал по своей красавице, всей душой понимая моряков, ждущих писем от любимых. Мне она письмо не пришлет. Да, и читать я не умею. Так, чуток по семафору…
Корабль вскоре ушел в ремонт, а затем в дальний поход. А через несколько месяцев на прчале появилась белая кошка с четырьмя бело-рыжими котятами. Пятый был рыжий с едва заметными полосами, словно у застиранной тельняшки.
Они подолгу сидели у края причала, вглядываясь в морскую даль.
(с)Станислав Солонцев
Свежие комментарии